Как рассказал папа, он хотел общаться с дочерью после развода, но слышал от неё во время встреч только то, как сильно она его ненавидит из-за мамы. Бывшая жена папы не хотела, чтобы дочь общалась с ним, поэтому накручивала, наговаривала, настраивала. Бабушке же было предложено общение с внучкой, но бабушка поставила бывшей папы ультиматум: или у внучки есть и бабушка, и отец, или нет никого из них. Бывшая жена папы выбрала второй вариант.

Бабушку я любила. Я могла назвать ее человеком, который всегда меня понимал. Её поддержка была словно теплое пуховое одеяло: большой, уютной, безопасной. Бабушка была хранительницей моих тайн, она меня утешала, когда случилась первая любовь, оказавшаяся безответной. С бабушкой было легче, чем с мамой, разговаривать на некоторые темы.

Когда бабушка стала сдавать, то я переехала к ней. Я училась, приезжала домой с учебы, заходила в квартиру и меня окутывал аромат малинового листа. До сих пор ловлю флешбэки, когда чувствую запах малины: кажется, что сейчас я оглянусь и попаду в ласковые объятия бабушки. Возвращение в суровую реальность всегда сопровождается навернувшимися слезами.

Когда настала моя пора окружать бабушку заботой, мне не было тяжело. Я просила Бога лишь об одном: чтобы он не отнимал у меня родного человека. Когда бабушки не стало, часть меня умерла вместе с ней.

Родители рассказали мне о дочери папы, чтобы я была готова к ее возможному появлению из-за квартиры. Я была убита горем, поэтому эту информацию практически пропустила мимо ушей. Родители тоже горевали, но они намного лучше меня держали себя в руках. Дочь папы так и не объявилась.

Я вообще не задумывалась о причинах, которые толкнули бабушку на такое завещание (старшую внучку проигнорировала, через папу перешагнула), пока коллега не оказалась в ситуации, когда за бабушкой шесть лет ухаживала она, а квартира бабушки досталась её двоюродному брату. Коллега была сильно расстроена, как только не ругала бабушку, земля над могилой которой ещё не успела осесть. Коллега уверяла, что они с мужем лично возили бабушку к нотариусу для написания завещания на имя коллеги, а бабушка крестилась, что так и сделала. Больше всего цепляло словосочетание “любимый внук”, которое коллега презрительно произносила, когда речь заходила о ее двоюродном брате.

Именно тогда я поймала себя на эгоистичной мысли: пусть у бабушки была родная по крови внучка, но именно я стала для неё любимой внучкой, и как же хорошо, что эта девочка не появлялась и не сумела отнять у меня любовь бабушки.

Я бы многое отдала, чтобы бабушка сейчас была рядом. И я искренне не понимаю людей, которые считают, что мне крупно повезло: бабушка оставила квартиру не родной крови, а чужой девочке. Мы не были чужими. Никогда не были. Бабушка всегда была рядом, много счастливых воспоминаний из детства связаны именно с ней. Я чувствовала, что она меня любит, и изо всех сил тянулась к ней. Она была мне родным человеком, а не бабушкой, которая должна была поскорей уйти в мир иной из-за наследства. Записано со слов Маруси.